esso_besso

Голгофа хирурга Белозёрова
"Астраханский мир"
№ 15 (536), 21 апреля 2010

Тёмная история, или Голгофа хирурга Белозёрова

Автор: редакция "Астраханского мира"

Читатели «Астраханского мира» должны помнить публикации в нашей газете о драматической судьбе врача из г. Харабали П. С. Белозёрова. Ровно 3 года назад, 22 апреля 2007 года в Харабалинскую центральную районную больницу на прием к дежурному хирургу П. С. Белозёрову пришел М. К. Душемов, гражданин Узбекистана, с 7-летним сыном, у которого произошел сложный открытый перелом руки. Белозёров оказал ребенку первую помощь, отметил, что случай очень сложный, в районной больнице помочь не смогут, и велел ехать в Астрахань в областную специализированную детскую клинику.

Родители не выполнили эту рекомендацию врача. Прошло несколько дней, перелом осложнился флегмоной и гангреной, в результате ребенку ампутировали руку.
Через месяц после описываемых событий из Узбекистана приехал дедушка ребенка и написал жалобу мировому судье, обвиняя хирурга в бездействии.

8 декабря 2008 г. судьей В. А. Корневым, как и предыдущим судьей, Павел Семенович Белозёров был приговорен к 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении и заключен под стражу.

Из ряда вон выходящим случаем заинтересовались в Москве, в результате на телеканале «РЕН ТВ» в цикле «Справедливость» был показан сюжет о «деле хирурга Белозёрова». В редакции «Астраханского мира» была сделана ее диктофонная запись. Далеко не все наши читатели смогли ее увидеть. Несколько сокращенный и отредактированный вариант записи считаем своим долгом опубликовать.



5 мая 2008 г. мировой судья А. Ю. Анишко осудил П. С. Белозёрова на 3 года условно с испытательном сроком в 4 года по ст. 124 ч. 2 УК РФ якобы за неоказание помощи больному. Кроме того, суд взыскал с Белозёрова в пользу Душемова в счет возмещения морального вреда 250 тыс. рублей.
Пораженный величайшей несправедливостью Белозеров обратился с апелляцией в районный суд. Районный суд в лице судьи Р. К. Тюлюпова приговорил хирурга к 6 месяцам лишения свободы, но уже не условно, а с отбыванием наказания в колонии-поселении с лишением права заниматься медицинской врачебной деятельностью сроком на 3 года! Формулировка та же – «за неоказание помощи больному» ...
От Общественного совета при Минздраве Астраханской области и газеты «Астраханский мир» в Харабали выезжал доктор медицинских наук, хирург-онколог высшей категории профессор А. Е. Сухарев. На суде он, наряду с другими медиками, выступил как специалист в защиту хирурга. В дальнейшем он описал свои впечатления в статье «Здравоохранение и правосудие по-харабалински» («АМ», № 28 от 16.07.08 г.).
Редакция газеты направила в областную прокуратуру официальное обращение с приложением данной публикации и просьбой о реагировании. Прокуратура отписала, что в связи с нарушением уголовно-процессуального закона в президиум Астраханского областного суда прокурором внесено надзорное представление об отмене приговора Харабалинского районного суда в отношении Белозёрова и направлении дела на новое апелляционное рассмотрение.
Казалось бы, теперь всё будет иначе. Тем более, что на последующем судебном заседании профессор, ортопед-травматолог Ларионов и другие специалисты вновь подтвердили свое заключение о полной невиновности хирурга Белозерова. Однако 8 декабря 2008 г. судьей В. А. Корневым, как и предыдущим судьей, Павел Семенович Белозёров был приговорен к 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении и заключен под стражу.
Эту часть истории описала в своей статье «История стрелочника» известная журналистка и правозащитница В. Р. Карпычева-Петрова («АМ», № 4 от 4.02.09 г.).
П. С. Белозёров испил свою чашу до дна, отбыл несправедливое и абсурдное наказание «от звонка до звонка». Можно только представить, что это значит для человека, абсолютно далекого от какого-либо криминала, пожилого, с пошатнувшимся здоровьем …
Не найдя справедливости в Астрахани, П. С. Белозёров и его жена решили искать ее в столице и написали письма в несколько инстанций, в том числе – известному детскому врачу Л. М. Рошалю.
Из ряда вон выходящим случаем заинтересовались в Москве, в результате на телеканале «РЕН ТВ» в цикле «Справедливость» был показан сюжет о «деле хирурга Белозёрова». В редакции «Астраханского мира» была сделана ее диктофонная запись. Далеко не все наши читатели смогли ее увидеть. Несколько сокращенный и отредактированный вариант записи считаем своим долгом опубликовать.

В эфире - «Справедливость»: программа для тех, кто в нее верит,
для тех, кто готов бороться с несправедливостью.

Голос за кадром:
- Врач-хирург Павел Белозёров 35 лет проработал в больнице города Харабали, но теперь он уже не может лечить людей. Его обвинили в том, что он не оказал помощь мальчику со сложным переломом. Сам доктор с этим не согласен.
П. Белозёров:
- Я сказал: перелом сложный, здесь репозицию (сопоставление костей – Ред.) сделать невозможно, ребенка надо будет отправлять в Астрахань. Всё, что можно в наших условиях, я сделаю, и вы поедете в город.
Голос за кадром:
- Но родители отказались ехать в Астрахань. В итоге мальчику ампутировали руку, потому что вовремя не поправили перелом. Отец считает, что за всё должен платить Белозёров.
Ведущий передачи адвокат А. Макаров:
- Мне хотелось бы пригласить в студию Веру Ивановну Белозёрову. Что произошло с Вашим мужем Павлом Семёновичем Белозёровым?
В. Белозёрова:
- Мой муж осужден за неоказание помощи. Его осудили на 6 месяцев колонии поселения, лишили права врачебной деятельности на 3 года, он должен выплачивать 200 тыс. рублей в качестве возмещения за моральный вред.
А. Макаров:
- Сколько лет вашему мужу?
В. Белозёрова:
- 63 года.
А. Макаров:
- Сколько лет он работал врачом?
В. Белозёрова:
- 33 года он работает врачом-хирургом, хирургом стационара и 22 года – врачом-эндоскопистом.
А. Макаров:
- Какая у него была последняя зарплата?
В. Белозёрова:
- 5 тысяч.
А. Макаров:
- Расскажите, что произошло.
В. Белозёрова:
- Мы с мужем написали письмо доктору Леониду Михайловичу Рошалю, которого ценим и которому благодарны до земли, за то, что это единственный доктор, единственный человек, который откликнулся на наше письмо. Низкий поклон Леониду Михайловичу! Вот это письмо: «Уважаемый Леонид Михайлович! К Вам обращается жена врача-хирурга Белозёрова Павла Семеновича. Я тоже врач – педиатр, Белозерова Вера Ивановна. Моего мужа осудили по статье 124 ч. 2 «Неоказания помощи», но он оказывал помощь в соответствии с приказом министерства здравоохранения России и Астраханской области. В апреле 2007 года мой муж дежурил в центральной районной больнице. К нему обратились родители ребенка из Узбекистана со сложным открытым переломом обеих костей предплечья мальчика. Муж поставил диагноз: «перелом со смещением» и назначил рентгеновский снимок. Снимок подтвердил заключение хирурга. Были сделаны первичная хирургическая обработка раны, обезболивающий укол, наложены два шва, асептическая повязка и гипсовая лангета. Репозицию мой муж не делал - перелом очень сложный. Он сказал отцу, что кости не поправлены, что надо ехать в Астрахань, в областную детскую больницу, в травматологическое отделение, для того, чтобы там поправили кости.
Ребенка в Астрахань отец не повез. Через два дня отец с ребенком обратился к хирургу поликлиники по поводу осложнений, который тоже отправил их в Астрахань, но отец опять не повез мальчика. В результате руку спасти не удалось
Было несколько судов, моему мужу дважды надевали наручники, дважды он отсидел в КПЗ, дважды в СИЗО, два раза за 6 месяцев – в колонии. Сейчас он болен, отстранен от работы и должен выплачивать 200 тысяч рублей семье пациента.
Уважаемый Леонид Михайлович! Я обращаюсь к Вам как к коллеге, хирургу и общественному деятелю. Помогите отстоять честь врача».
А. Макаров:
- Мне бы очень хотелось, чтобы в студию вошел врач от Бога, врач-легенда, врач, с именем которого мы связываем всё хорошее и доброе, что несет в себе слово «доктор», - Леонид Михайлович Рошаль. Леонид Михайлович, всё ли сделал врач или что-то должен был сделать еще?
Л. Рошаль:
- Я подтверждаю, что Белозёров – первый доктор, который сделал всё абсолютно правильно. Перелом сложный, лучше проехать 100 км, попасть в специализированное учреждение и там всё сделать, чем заниматься в ЦРБ. Он сделал всё абсолютно правильно.
А. Макаров:
- У вас материалы, которые вам прислали. То есть я понимаю, что все эти адресаты, куда шли письма, не нашли времени разобраться, а вы разобрались ...
Л. Рошаль:
- У меня здесь приговор на нескольких страницах, я его внимательно прочитал. Я прочитал заявление дедушки мальчика, а он сам доктор. И я прочитал здесь такую фразу: «Доктор Белозеров наложил гипсовую повязку без обработки раны и сказал, что ничего не случится». Но когда доктор это пишет, он должен знать, что пишет. То есть как без обработки раны, когда он наложил швы на рану?! И далее я всё читал уже с элементом критики.
А. Макаров:
- То есть то, что здесь написано, этого не могло быть?
Л. Рошаль:
- Этого не могло быть. А затем мне было очень интересно мнение специалистов. И я позвонил заведующему кафедрой травматологии и ортопедии медицинской академии Астрахани, который является главным специалистом Минздрава Астрахани, - профессору Ларионову. В материалах я прочитал такое его мнение: «Наш Белозёров – это единственный из врачей, кто правильно и грамотно оказал ребенку помощь». Я позвонил доктору Ларионову и спросил: «Вы подтверждаете, что Белозёров действительно сделал так?» Он говорит: «Я подтверждаю».
А. Макаров:
- То есть главный специалист сказал, что доктор Белозёров – единственный из врачей, кто оказал ребенку помощь и сделал всё правильно …
Л. Рошаль:
- Я бы мог не ссылаться на доктора Ларионова. В тех условиях, в которых был доктор Белозёров, я бы сделал то же самое. Один к одному.
А. Макаров:
- Это дорогого стоит.
Л. Рошаль:
- Затем еще один вопрос возник. Доктор Белозеров никакой репозиции не сделал. Там было смещение костей по оси и по ширине. Он просто наложил гипс. А когда через четыре дня это всё случилось, оказалось почему-то, что кости стоят прямо. Их кто-то правил. Не Белозеров правил, а кто-то после него. Кто-то приложил свою руку - может, неумелую руку. Не знаю: родители или дедушка обращались к костоправу или к кому-то еще. Никто из врачей ЦРБ до руки больше не дотрагивался. Это надо было под рентгеном смотреть, править. И вдруг кости оказались правильные! Это темная история.
Я хочу в результате сделать такой вывод: верьте врачам. И слушайте, что они говорят. Белозеров был абсолютно прав, когда повторно говорил родственникам: везите ребенка в Астрахань. Ведь Белозеров 35 лет работал доктором, и не в московской клинике, не на улице Горького, не в Астрахани, а в небольшом городке. Таким людям, как он, за самоотверженность к делу памятники надо ставить.
А. Макаров:
- Приглашаю к микрофону министра здравоохранения Астраханской области. Скажите, пожалуйста, а министерство било тревогу, когда врача, который, по убеждению доктора Рошаля, всё сделал абсолютно правильно, посадили в тюрьму? Я хотел бы узнать, что сделало министерство, чтобы разобраться в этом.
В. Акишкин:
- На это я могу сказать так. Естественно, любой случай разбирается. Есть специальная процедура, и есть, в том числе, лечебно-контрольная комиссия. Лечебно-контрольная комиссия пришла к выводу, что были допущены ошибки. Суд при этом является самым главным, это одна из ветвей власти, он ставит точку в любом случае.
А. Макаров:
- Да бог с ним, с судом, Виктор Георгиевич! Вы же врач. Вашего коллегу посадили в тюрьму. Бог с ними, с адвокатами, с судьями … А вот письмо-то какое-нибудь написали куда-нибудь: выпустить доктора Белозерова, невиноватого?..
В. Акишкин:
- Не написали. И скажу, почему не написали. Врачей надо защищать там, где они правы, но, к сожалению, бывают и обратные ситуации. Поэтому моя позиция такая: есть инстанция, которая определяет правоту той или иной стороны. Она четко определена. Поэтому в любом случае должен решать суд.
А. Макаров:
- А можно по-человечески вопрос? Мне проще говорить про судей, про адвокатов, а с вами, врачами, очень сложно. Человеку, у которого зарплата была 5 тыс. рублей, присудили выплатить 200 тысяч. Конечно, если говорить о цене руки, это, честно говоря, не очень много. Только откуда он эти деньги возьмет? Вы слышали, что сейчас говорили: Белозёрова осудили несправедливо. Можно рассчитывать, что после этой передачи министерство здравоохранения попробует помочь доктору Белозёрову?
В. Акишкин:
- Тогда вопрос можно встречный?
А. Макаров:
- Я, честно говоря, сначала бы хотел получить ответ …
В. Акишкин:
- Давайте договоримся, какой вид помощи нужен. Если нужно организовать экспертизу …
А. Макаров:
- Да в колокола надо бить, что осужден невиновный человек!
В. Акишкин:
- Нет, нет …
А. Макаров:
- И чтобы не одна жена ходила, а чтобы государство било в эти колокола, вот что нужно! Вы – министр. Одно дело она придет, другое дело вы.
В. Акишкин:
- Моя точка зрения в этом вопросе: защищать должен не министр, не чиновник, защищать должно медицинское сообщество.
А. Макаров:
- Не защитило. Вы - министр, вы будете защищать?
В. Акишкин:
- Дайте, я договорю. Есть идея создания Врачебной палаты, которая, в том числе, защищала бы интересы медицинского сообщества. Задача этой организации состояла бы в том, чтобы, с одной стороны, защитить невиновных, а с другой стороны, освободиться от тех, кто …
А. Макаров:
- Да я знаю, я с вами согласен! Давайте, я вас поздравляю! А пока палата не создана?..
В. Акишкин:
- Создана. Есть астраханское территориальное отделение Врачебной палаты Южного федерального округа, ее возглавляет Павел Анатольевич Крупнов. И я готов вместе с ним вернуться к рассмотрению данного вопроса.
В. Белозёрова:
- Это где?!
В. Акишкин:
- Обращайтесь, и я совместно с ним …
В. Белозёрова:
- Как давно она работает?
А. Макаров:
- Спасибо, спасибо, прошу вас …
В. Белозёрова:
- Почему же Вы меня не направили ….
А. Макаров:
- Понятно: и материальные вещи, и проблема с диагнозами, и трудности даже этого уголовного дела ... А вот как защитить врача морально? Как врачу услышать обвинения в том, что он виноват, что по его вине ребенок остался без руки? Сегодня этому врачу плохо с сердцем. Он отдал свою жизнь даже не медицине, а людям. Как ему жить с этим?
Л. Рошаль:
- Сейчас врачей сделали монстрами. Всех! Я вспоминаю 90-е годы, когда их зарплата была настолько нищей … Какие там 5 тысяч! И вот за эти 90-е годы в коммерческие структуры ушло считанное число врачей, и то не самых лучших. А остальные каждый день приходили на работу, надевали халаты, оперировали больных, лечили детишек. И не кричали, что они герои. Но они все герои! Это самоотверженные люди, которым надо поклониться в ножки за то, что они делают.
Л. Шойгу, заслуженный врач РФ:
- Мне бы хотелось напомнить зрителям о том, что среди всех людей, живущих в нашей стране, да и, наверное, вообще на земле, самая низкая продолжительность жизни у врачей. Врач не робот, врач – это человек, у которого есть душа, его тоже жалеть надо.
А. Макаров:
- Каждый день врачи вступают в борьбу за нашу с вами жизнь. Давайте попробуем быть к ним хотя бы чуть-чуть справедливыми. Если не можем быть благодарными.

Необходимые замечания к ТВ-передаче

Первое. Безвинного ребенка надо пожалеть, дай Бог ему помощи во всех делах и в дальнейшей жизни. Но ребенок, пока несмышлен, находится на попечении родителей. В данном случае мы имеем дело с поразительной халатностью и недальновидностью именно родителей, пренебрегших советами профессионалов и отдавших своё дитя в руки костоправов и знахарей, а затем пытавшихся свалить вину на врачей. Произошедшее с мальчиком – полностью на их совести.
Второе. Позиция известного детского врача и позиция министра здравоохранения Астраханской области – какой разительный контраст!
Рошаль - категоричен, уверен и благороден: Белозёров всё сделал абсолютно правильно; на его месте я всё сделал бы так же.
Акишкин – невнятен, уклончив, казенно-официален: есть инстанция, которая определяет; если нужно организовать экспертизу (если!), защищать должен не министр, а медицинское сообщество …
По сути, на передаче он умыл руки, как умыл их еще раньше, когда его вмешательство и мобилизация медицинского сообщества могли предотвратить беззаконие. Ведь решения по делам такого рода суд выносит, основываясь на заключении экспертов, поскольку сам не смыслит в них «ни уха, ни рыла».
Специалисты и эксперты (лучшие и самые компетентные в своем деле!) заявили определенно: действия Белозёрова вполне профессиональны и оправданны. Специалисты и эксперты буквально кричали на суде: при контрольной рентгенографии поврежденной руки мальчика через несколько дней выявилось, что кости были вправлены и смещение отломков было устранено, значит, кто-то (скорее всего, какой-то знахарь) вмешался, и именно это повлекло роковые последствия. Суд это полностью игнорировал … Самое время вмешаться министерству здравоохранения, всему медицинскому сообществу, бить в колокола, по выражению А. Макарова! Вместо колокольного звона – кладбищенская тишина и олимпийское спокойствие: пусть решает суд.
Суд и решил, – и врачу, ОКАЗАВШЕМУ больному помощь, впарил статью УК, которая дается за НЕОКАЗАНИЕ помощи. А представители областных правоохранительных органов подозрительно быстро и бодро отрапортовали в СМИ, Интернете и в нужные инстанции об астраханском варианте краснодарского «дела врачей», не дожидаясь вступления приговора в законную силу.
Почему харабалинская, а затем и астраханская Фемида (в лице областного суда) была совершенно слепа и глуха, остается только гадать. Как гадал А. Е. Сухарев, задавая в своей статье, среди прочих, и такой вопрос: каким видом деятельности в городе Харабали занимается безработный М. К. Душенов, иммигрант из Узбекистана, за счет чего существуют он и его семья? В Харабалях поговаривали о том, что он имеет отношение к каналу сбыта товара, весьма характерного для этой среднеазиатской республики, и поэтому материально вполне обеспечен.
Впрочем, зная абсолютное бескорыстие астраханских судов, учреждений и инстанций, мы далеки от такого рода подозрений …
Вот так хирург Белозёров принял свой крест, взошел на свою Голгофу.
Не хотят ли немного повисеть на своих крестах (кстати, в их случаях, вполне заслуженных!) другие персонажи этого дела, - мировой судья Анишко, районные судьи Тюлюпов, Корнев, областные судьи, подошедшие к делу казенно и бездушно, гособвинитель Жукова, требовавшая отменить дикий приговор в отношении живого человека с живой душой, как «неоправданно мягкий», а также все, умывшие руки?.. Результатом их бездушия и непрофессиональной работы вполне ясное и определенное дело перешло в категорию «темных». А честное имя профессионала с большой буквы было втоптано в грязь.

Очень хочется верить, что точка в этом «темном» деле еще не поставлена.

Ювенальная юстиция в России - Добро пожаловать!
Заголовок поста, между прочим, это первая ссылка, которая вываливается в Яндексе и Гугле при наборе в строке поиска "Ювенальная юстиция".
Так что, добро пожаловать!

Для начала:
Судьбу российской ювенальной юстиции можно назвать драматичной. Россия была одной из первых стран, создавших "детские" суды в начале ХХ века; первый суд для несовершеннолетних был открыт в Санкт - Петербурге 22 января 1910 года. Ювенальная юстиция возникла в 1910 году, а была ликвидирована в 1918 году. Частично восстановлена в 1920 и окончательно похоронена в 1935. Сейчас, в самом начале 21-го века, все, участвующие в создании ювенальной юстиции в России, должны осознать, что в значительной мере борются за её воссоздание.

И далее:
СОЦИАЛЬНЫЙ АБОРТ ИЛИ БУКА НА ОХОТЕ
В предверии ювенальной юстиции


Еще несколько лет назад моя дочь боялась — хотя и с тайным восторгом — «серого волчка» и «буку». Теперь Дарье десять. Про «серого волчка» поет котенку, в Деда Мороза не верит, к домовому и лешим только начала присматриваться... Дверь чужим не открывает, с неизвестными на улице не разговаривает, в лифт с незнакомым не сядет... Впрочем, это не страх, а элементарные правила безопасности ребенка. Десять лет — отчаянный возраст. В это время дети ничего не боятся.
Моя дочь боится лишь одного — «комиссии».

А еще больше «комиссии» боюсь я. И не удивительно. «Они ничего не сделают», «как придут, так и уйдут», «не бери в голову» — худо-бедно мне почти удалось успокоить ребенка, но меня-то кто успокоит? Страх топчется на сердце, и я хорошо понимаю — с любителем «мягких бочков» «сереньким волчком» можно договорится, «бука» сама сбежит от крапивы и чая с медом, но вот «комиссия»... Как в известном историческом анекдоте, они ходят тройками — три дамы, иногда с охраной — милиционером, совсем мальчиком, на лице которого можно заметить вполне человеческие растерянность и неловкость. А вот в самой комиссии ничего человеческого нет, только похвальная уверенность в собственной непогрешимости. Возможно, я пристрастна. Но они уже изрядно достали за последние два года...

Едва попав в мой дом, одна устремляется на кухню — ее «дело» содержимое холодильника, вторая — в комнату, оценивать кровати, шкаф, полки, письменный стол, третья занимает меня «светской беседой»: «дочка не болеет?», «а как она учится?», «а вы с ней справляетесь?», «а вы сами не болеете?», «может, вам нужна помощь?» и т.д. Потом заглянут в санузел, досмотрят книги, Дашкины тетрадки... Через двадцать минут, одарив меня улыбками и очередными ЦУ, они наконец исчезнут, пообещав вернуться. Обещанное будет исполнено... Особую активность они проявляют осенью (в октябре, например, заглядывали каждые две недели) и весной. Зимой и летом у нас поспокойней... Никакие ордера им не нужны, легитимности им придает «святость дела», они представляют собой «Комитет по правам несовершеннолетних», «Комитет по делам опеки», защиту чего-то там, патронажную систему, «Детский реабилитационный центр»... Даже известная контора позавидует их правам и возможностям.

Два года назад, в самом начале этого кошмара, первое явление «милых теть» показалось мне нелепым розыгрышем, какой-то ошибкой... Даже когда они устроили опрос соседей на предмет благонадежности (?) и социального поведения (!!!) моей персоны мне было смешно... Было смешно, когда они пришли в школу, опрашивать классного руководителя... в поликлинику... Придраться было не к чему (а то к чему было, вроде моих некоторых творческих и околополитических интересов, — того они не знали) и я была уверена — быстро отстанут. Но потом всё повторилось во второй раз, в третий... В третий раз они поймали меня в разгар: а) ремонта; б) моей простуды... Коротко говоря, тут же «на меня поехал танк». Был составлен протокол, где помимо прочего было сказано: «сдвинутый шкаф, покрашенные стены и книги, выложенные на письменный стол (что является нарушением рабочего места ребенка) мать объяснила ремонтом, расправленную постель своей простудой…» и т.д. Копию протокола мне, кстати, не выдали, зато выдали «повестку с требованием явится на заседание» по моему вопросу и радостно пообещали направить запрос в школу, результат которого (то бишь характеристику на Дашку) также рассмотрят на заседании. А пока (до заседания) мне предложили сдать (!!!) ребенка в некий «реабилитационный (!!!) центр», аргументируя тем, что «у вас же ремонт»… Я естественно отказалась, спросили Дашку («там так хорошо») — Дашка отказалась. «Ну что же, — вздохнула “комиссия” — примем решение на заседании». Простуда покинула меня, как только за ними захлопнулась дверь, не до нее стало.

Теперь я хорошо понимаю, как мне (а еще больше Дашке) повезло… Спасибо моим милым соседям, не сказавшим про меня и единого дурного слова. (А ведь наше общение не выходило за рамки простого «день добрый!»). Спасибо классному руководителю моей дочери Валентине Михайловне Долговой. Как ни убеждали ее подтвердить мою «материнскую несостоятельность», она не согласилась. Характеристику из школы мне показали именно и только в школе, на заседании мне пришлось требовать, чтоб ее приобщения к протоколу. Характеристика была так хороша, что мне было даже неудобно (не такие уж мы с Дашкой и образцовые), а уж как было «неудобно» «комиссии»… Они на полном серьезе пытались доказать, что ни отличные оценки, ни занятия моей дочери танцами в художественной школе, ни мои доверительные отношения с ней, с ее друзьями, ни мое ответственное посещение всех школьных мероприятий, ни ее психическое и физическое здоровье, ни наличие у дочери всего необходимого для жизни, ни наличие у меня регулярного дохода (всё вышеперечисленное было подтверждено соответствующими справками и характеристиками), ни наша взаимная любовь, наконец ничего не значат по сравнению с тем, что я осмелилась совместить простуду с ремонтом, это при живом ребенке-то (!!!), плюс у ребенка нет отца, а следовательно, случись что со мной, ребенок пропадет, и вообще вдруг я дальше не справлюсь… Мне так и сказали: «это пока всё хорошо, а дальше.. вам надо дальше жить, вы человек творческий (!), может быть, девочке будет лучше…» Я ответила «нет, не лучше». Тогда предложили согласиться на «патронаж». Для тех, кто не знает, поясню: это регулярный надзор, как в тюрьме, за твоей жизнью и за жизнью твоего ребенка. «Вам будут помогать и материально и морально… А то ведь, если не хотите сотрудничать с нами, дело может дойти и до “лишения родительских прав”». «Патронаж» мне предложила и социальный работник из школы, на самом деле приличный человек, но вынужденный сотрудничать с «комиссией». Она-то и предупредила меня, что те имеют права на всё. Шарить по шкафам — это еще цветочки. Они имеют право забрать ребенка в «реабилитационный центр» безо всяких объяснений, а потом уже заняться «лишением прав», затянув рассмотрение дела до бесконечности. А что будет с ребенком в это время?.. Интересно, что «реабилитационный» центр интересуют именно физически здоровые дети, с хорошими отметками, нормальным развитием… В отличие от «комиссии» они вежливы, постоянно предлагают материальную помощь в виде детских вещей и игрушек, детских лагерей, предлагают взять ребенка к себе «на время», если вы вдруг заболели, заняты, вынуждены отъехать и т.д.
Мне удалось отбиться и от тех, и от других, и от третьих. Еще раз помогла Валентина Михайловна Долгова. Учитель от Бога, более 40 лет учительского стажа в начальных классах и никогда никаких «поборов» с родителей, вот, что такое старая советская школа! Валентина Михайловна, как я после узнала, устроила пришедшей за «поддержкой» комиссии страшный разнос, пообещав от имени школы и от себя лично так вмешаться в ситуацию, что мало не покажется. Тогда, в ответ на мой отказ «сотрудничать» (то есть попросту отдать ребенка), меня поставили на некий учет. Учет выразился в затянувшейся на два года процедуре периодических набегов на мою квартиру с целью проверить Дашкино житье-бытье: как ест (залезут в холодильник), где спит, чем занята, здорова ли и так далее; те же вопросы ко мне и ко всем, кого найдут в квартире… Однажды они пришли, когда дома никого не было (а заранее у них предупреждать не принято). Соседи рассказали, что все три дамы колотили в дверь и руками, и ногами. Колотили так, что пол-этажа выглянуло их успокаивать. Колотили так, что вся дверь была в следах от их подошв.

Но вот две недели назад, в ответ на мой дежурный вопрос «когда же вы наконец оставите нас в покое?», меня неожиданно порадовали: «ну ладно, мы видим, вы справляетесь, наверное будем снимать вас с учета». Не знаю, сняли или нет…
Мне понадобилось два года, чтоб «комиссия» признала-таки мою «способность быть матерью своего ребенка», два года страха перед неожиданным звонком в дверь, два года ужаса: а вдруг дочь получит какую-нибудь дурацкую двойку или как-то «пошалит», чем даст «комиссии» повод начать всё заново?
Забавно, что на все мои попытки выяснить, а с чего, собственно говоря, вы вообще решили именно к нам пристать, был дан ответ, что от кого-то поступил какой-то «сигнал». Жаль, так и не узнали от кого и какой (???!!!). Взамен мне предложили тоже «сигналить», если что. Но, видать, на моем лице отобразилось нечто такое, что им даже пришлось оправдываться — мол, работа такая. Зато удалось услышать следующее честное признание: «Увы, нас мало и пока нет возможности так следить за каждым ребенком, а вообще мы должны всех отслеживать».

Полагаю, пока, к счастью, не так уж и много желающих пойти на эту службу: копаться в чужих холодильниках, мусорных ведрах, белье, приставать с вопросами о личной жизни, донимать соседей, разыскивать любую возможность разрушить покой и жизнь ребенка — с благой, разумеется, с благой целью. Слишком большая степень небрезгливости требуется совокупно с иными качествами, о коих и говорить не хочется. Но заказ сверху дан, оплачен щедро и, полагаю, должное число исполнителей (возможно неведающих, что творят) скоро найдется. И дело тут даже не в том, запустят ЮЮ или не запустят. Хотя с ЮЮ, конечно, всякого рода комиссиям полегче будет. Дело в том, что есть заказ уничтожить как можно больше самых способных, самых лучших наших детей, изменив их природу и сознание, переформатировав их, превратив их в янычар системы. Широкие возможности для наказания неблагонадежных, не правда ли? Эту «буку» не интересуют действительно неблагополучные, больные дети, дети-наркоманы или беспризорники, с ними ведь и справиться тяжелей и вообще сами загнутся. «Бука» приходит с медовыми речами: «У вас такой хороший ребеночек! Отдайте его нам. Ведь мы просто хотим, чтобы с ним и дальше всё было в порядке». Что это значит? А это значит, что, как предсказывает футуролог Элфин Тоффлер в своей книге «Шок будущего», цитату из которой в своей статье «Мать никто не заменит» приводит Татьяна Шишова: «“Профессиональными родителями, — предсказывал Тоффлер, — будут не врачи, а реальные семьи, которым будет поручено [и хорошо оплачено] воспитание детей”. Он обосновывал свой прогноз следующим образом: “По мере того, как современная система рушится, а супериндустриальная революция накатывает на нас; по мере того, как количество юных преступников возрастает, как сотни тысяч мальчишек сбегают из дома и студенты неистовствуют в университетах во всех технообществах, мы можем ожидать громогласных требований прекращения родительского дилетантизма... Существуют гораздо лучшие способы справиться с проблемами молодежи, но профессиональные родители являются самым надежным из предложенных, хотя бы только потому, что это вполне соответветствует стремлению общества к узкой специализации. Кроме того, есть сильная скрытая потребность в таком социальном нововведении. Даже сейчас миллионам родителей предоставляется благоприятная возможность успешно отказаться от своих родительских обязанностей — и не обязательно из безответственности или от недостатка любви <выделено мной — Т.Ш.>. Нервные, озабоченные, сталкивающиеся с рядом проблем, они осознают, что не отвечают требованиям поставленных перед ними задач. Наличие и изобилие специально подготовленных профессиональных родителей не только позволило бы многим сегодняшним биологическим родителям охотно передать им своих детей, но и рассматривать это как проявление любви, а не наоборот”».
Следует отметить еще одну важную вещь. Легкое, но заметное желание «комиссии» если и не поссорить, то расстроить наши с Дашкой отношения. Это выразилось и в попытках подкупить моего ребенка одеждой, игрушками, приглашениями прийти посмотреть, как хорошо живут дети в «реабилитационном центре». Намекали, что мама устает, у нее своя (!) жизнь, так что если что, они готовы помочь, дабы всем было хорошо. Казалось, им как инквизиторам было необходимо выцепить из меня признание, что я иногда устаю от ребенка, а главное эти разговоры велись в присутствие Дашки. С нами — не вышло. Но я с ужасом думаю, что они натворят в других семьях. В доме бывает всякое, отношения между детьми и родителями, как и любые отношения, живые, и попади комиссия на семейный разлад… что тогда? А тогда за вами придет ЮЮ — более эффективный инструмент по изъятию ребенка, лучше любой «комиссии». Социальный аборт.
Если же с матерью коса нашла на камень — мать и справляется, и не устала… тогда остается одно — заставить ребенка пожаловаться, что «дома плохо»… Для этого и создается ЮЮ, включая суды, где дети смогут подавать на своих родителей. С ребёнком «договорится» проще… Зачем? Тем же вопросом задаются И.Я.Медведева с Т.Л.Шишовой, в статье «Троянский конь ювенальной юстиции»
«Зачем предоставлять детям право самостоятельно подавать в суд на взрослых?
Мы задавали эти вопросы разным людям. В том числе, и юристу из НИИ прокуратуры, подготовившему проект закона о ювенальных судах. И ничего более вразумительного, чем "так детям будет спокойнее", не услышали. Дескать, они будут знать, что это специально для них, что они в любое время могут обратиться и будут приняты.
И, возможно, если бы мы не были знакомы на практике с детской психологией, ответ ученого юриста показался бы нам убедительным. Но поскольку мы не первый год работаем с детьми (в том числе получившими психотравму, связанную с насилием), позволим себе усомниться в правильности данного утверждения. Не абстрактные разговоры о "бедных детках", а конкретная практика работы с ними показывает, что когда с ребенком действительно жестоко обращаются, он своих истязателей боится. Ему не то что обратиться в суд - страшно даже какому-то хорошо знакомому взрослому пожаловаться.
А с легкостью (порой даже с удовольствием) жалуются на своих родителей дети-манипуляторы, эгоцентрики, избалованные, распущенные, демонстративные. Встречаются среди них и дети с нешуточными психическими заболеваниями. Например, шизофреники, страдающие неадекватным восприятием действительности. В том числе и отношений со взрослыми. Такие дети, особенно если их успели просветить насчет "прав ребенка", болезненно реагируют на любые замечания, считая их насилием над своей личностью. Они охотно шантажируют родителей угрозами уйти из дому, поменять семью и т.п.
"Я пойду искать другую маму! - уже в три года говорила девочка, недавно попавшая к нам на прием. И действительно шла, не разбирая дороги, а испуганная мать бежала за ней и готова была выполнить любые ее требования. Подчеркнем: это не единичный случай.
Таким детям только ювенальной юстиции не хватает, чтобы уже на законных основаниях помыкать своими близкими»

Зачем давать детям такие права? Прямо сейчас спросила дочку, нужны ли ей такие права? Говорит: «такие права не нужны, потому что бывают всякие эмоции, а все люди разные… и вдруг ребенок не сдержится, а после передумает, а уже поздно? Зачем?» ЗАЧЕМ?! На мой взгляд, ответ один: «А чтобы легче было съесть тебя, лапушка…»
Вот и выходит, что мы с Дашкой комиссию вроде одолели, а вот одолеем ли ювенальную юстицию — еще большой вопрос. Что за проверка любви на прочность?
И, напоследок, несколько практических советов для родителей, чувствующих «начало охоты-опеки» от человека, наученного горьким опытом, как говорится:

1 Никогда ни при каких условиях не соглашайтесь отдать своего ребенка, даже на час, «буке», как бы она себя не именовала («реабилитационный центр…», «центр отдыха при комитете…» и т.д.).
2 Не берите путевки в лагеря, на экскурсии и т.п., если их организует «бука».
Ребенок должен знать, что вы любите его и он вам нужен. Он должен уметь заявить об этом, как и о своей любви к вам, кто бы его не спросил.
3 Ничего не подписывайте, если у вас есть хоть малейшее сомнение в том, что это абсолютно безопасно для вас и вашего ребенка. Не давайте разрешения на фото- и видеосъемки ни вашей квартиры, ни вас, ни вашего ребенка (правда могут и не спросить).
4 Установите личные доверительные отношения с сотрудниками школы, детского сада, поликлиники и т.д. Это очень важно.
5 Если у вас дома ремонт, беспорядок, застолье, спит пьяный родственник, в холодильнике «шаром покати» и т.п. никакую «буку» под любым предлогом туда не пускайте, объяснить им ситуацию всё равно не удастся.
6 Предупредите учителей или воспитателей, чтобы не отдавали вашего ребенка никакому соцработнику без вашего разрешения.
7 Вежливо отказывайтесь принимать «подарки» и «помощь» от «буки». Безотказно срабатывает аргумент: «Так много действительно нуждающихся, лучше отдать им, а у нас всё есть». Если «помощь» до вас таки дошла (передали через соседей и т.п.), ее лучше вернуть. Помните: согласие получать материальную помощь подразумевает согласие быть опекаемым, а также равнозначно признанию родителей несостоятельными.
8 Хорошие люди есть везде, даже в «комитетах», постарайтесь наладить с ними контакт. Только будьте бдительны!
9 Будьте аккуратны в беседах с комиссией, никогда не жалуйтесь, что устали, что не хватает денег, что больны, что в семье кто-то пьет, что ребенок не слушается, что государство вам не помогает (а то «поможет»!). Запомните, все ваши жалобы будут приняты как доказательство вашей несостоятельности.
10 Если в придирках к вам есть что-то адекватное, и вам это нетрудно исправить (например, поставить в рабочий уголок ребенка соответствующего типа настольную лампу) исправьте, проявите добрую волю.
11 Не позволяйте себя запугать! Вежливо дайте понять, что не остановитесь ни перед чем, чтоб защитить своего ребенка от «буки».
12 Будьте вежливы, не нарывайтесь. В противном случае, это будет зачтено против вас.
13 В самом крайнем случае, если чувствуете, что «опека» начинает душить — хватайте ребенка и бегите. Не бойтесь поменять место жительства.
14 Аккуратно объясните ситуацию ребенку, справляйтесь с ней вместе.

Берегите ваших детей!

Автор: http://bezgolov.livejournal.com/profile